В тот день, согласно показаниям Оксаны (об этом редакции рассказал адвокат), ее бывший гражданский муж Алексей Самусев без приглашения пришел в ее квартиру со своим другом Максимом. Впустить Самусева ей пришлось, потому что отказы он принимать не умел: ругался, выламывал дверь. «Зная, что для работы матери требуется доступ в интернет, он мог разбить ее телефон или перерезать интернет-кабель», — вспоминает Петр.
Алексей Самусев с приятелем выпивали на кухне, в квартире кроме Гончаровой были двое их общих сыновей: десятилетний Матвей и четырехлетний Арсений. В какой-то момент началась ссора, нетрезвый Алексей набросился на Оксану, разбил ее телефон, а потом взялся за ножницы. Оксана смогла их перехватить и нанести ими удар. «Алексей в тот момент не отпускал моей руки, но, видимо, ножницы соскользнули в мягкую часть тела, ближе к ключице», — говорила она в ходе допроса, рассказывает адвокат. По показаниям журналистки, она не предполагала, что могла нанести смертельную рану, потому что Самусев в ответ ударил ее ногой и вышел из квартиры. Вскоре к дому приехала скорая, а немногим позже — полиция, которая забрала Гончарову в участок. Скончался Самусев на следующий день.
Пообщавшись с адвокатом, сыном и подругой Оксаны Гончаровой и поговорив с другими экспертами, Forbes Woman рассказывает об уголовном деле и о том, есть ли шанс на его переквалификацию.
Дело Гончаровой
21 февраля 2023 года, через пять месяцев после задержания журналистки, Следственный комитет города Электросталь завершил расследование уголовного дела и предъявил Оксане Гончаровой обвинение в умышленном убийстве.
«Сейчас мы знакомимся с делом, после будем заявлять ходатайство, что мы не согласны с предъявленным обвинением и требуем его переквалификации в самооборону, поскольку Самусев (бывший сожитель Гончаровой) первым начал наносить ей телесные повреждения», — объясняет адвокат журналистки Александр Гаранин в разговоре с Forbes Woman.
Когда Гончарову забрали в участок, ей назначили государственного адвоката, который не объяснил ей, что можно настаивать на том, что она защищала себя, и не признавать вину. «Ну ты же ударила, признавай», — сказал адвокат, и Гончарова послушалась. Сейчас это главное препятствие для ее оправдания, говорит Гаранин: «Ты один раз признал вину, и следствию больше не важно, что ты говоришь».
Не только признание вины работает не в пользу Гончаровой. Ключевой свидетель обвинения — Максим, друг Самусева, с которым они выпивали в ее квартире, — настаивает, что в тот вечер никакой ссоры между Самусевым и Гончаровой не было. Однако, по словам адвоката, Максим тоже находится в конфликте с обвиняемой, так как за год до трагедии он украл ее банковскую карту, потратил деньги и получил в наказание год условно. «Мы говорим следователю, что этот свидетель не объективен, потому что он не возместил Оксане ущерб от преступления и у него есть основания оговорить ее. К сожалению, следователь не хочет нас слушать», — рассказывает адвокат Александр Гаранин. «Мы просили проверить свидетеля и Оксану на полиграфе, но в этом следствие тоже отказало», — добавляет он.
В своих показаниях Гончарова утверждает, что Самусев первым взял ножницы и оставил ей порез на спине, поэтому адвокат попросил провести экспертизу, чтобы выяснить, как давно образовался порез, — но в этом следователи ему тоже отказали, сославшись на то, что «порез не имеет отношения к делу».
Сейчас временный опекун ее сыновей Арсения и Матвея — брат умершего Алексея Самусева — хочет лишить ее родительских прав и установить постоянную опеку над детьми. До происшествия он в их жизни никак не участвовал. Последний раз у старшего сына Петра получилось выйти на связь с братьями в январе 2023 года. Первое судебное заседание по делу прошло 6 марта, следующее назначено на апрель.
Нет сил уйти
Оксана познакомилась с Алексеем в 2007 году в Электростали: он оказался ее соседом по подъезду в доме, где она взяла квартиру в ипотеку. Первое время все было спокойно, вспоминает сын Петр, которому на тот момент было семь лет: «Я рос без отца. Возможно, я просто хотел, чтобы у меня была полная семья, поэтому я думал, что у нас с отчимом все нормально. Но потом я разочаровался».
Петр вспоминает, что боялся делать уроки дома: «Если я допускал малейшую ошибку, отчим заставлял меня решать весь сборник задач по математике, даже если мы еще не прошли новые темы. Если я отказывался, то он загонял меня в угол, любил взять ремень. Я убегал к его маме, Любови Петровне, которая жила по соседству, она говорила Алексею: «Не трогай его, это не твой ребенок».
Доставалось не только Петру, но и его матери Оксане — Самусев избивал ее. «С 15 лет я начал защищать маму, когда он кидался на нее — силы уже позволяли. Спокойно мы жили только тогда, когда он уходил», — рассказывает Петр.
Насилие в семье обычно начинается не сразу, отмечает в разговоре с Forbes Woman старший психолог Нижегородского женского кризисного центра Марина Бурмистрова: «Сначала грубое слово, потом недовольный взгляд, потом словесное оскорбление, какой-то толчок, подзатыльник или пощечина. Постепенно доходит до избиений, но женщина адаптируется, пытается объяснить себе поведение автора насилия. Когда она уже готова уйти, у нее просто нет сил для этого рывка».
«Когда мы только познакомились с Оксаной, она была пробивной, а в последние годы ее было очень сложно мотивировать. У нее не было веры в свои силы, в то, что она может разрубить этот «Гордиев узел» жестокости», — подтверждает слова психолога бывшая коллега Гончаровой по PR-агентству TrendFox Ольга Павликова.
Хотя Гончарова и ушла от Самусева (когда именно это произошло, Петр не помнит), забыть о нем у нее не получалось: они жили в одном подъезде, он постоянно наведывался к ней, караулил у дома. Автор насилия так же зависим от пострадавшей, как она от него, объясняет психолог Марина Бурмистрова: «Он не умеет по-другому взаимодействовать с миром, он умеет только сливать свое напряжение на другого. Не умеет справляться со своим гневом и чувствами. Найти нового человека, который будет терпеть подобное отношение, сложно и затратно по времени, поэтому он старается удержать бывшую партнершу рядом как можно дольше».
«О том, что Оксану избивают, я долгое время не знала, она это тщательно скрывала. Только иногда говорила, что бывший муж мешает ей жить», — рассказала Forbes Woman бывшая коллега Гончаровой Ольга Павликова.
Психолог Марина Бурмистрова объясняет, что женщины скрывают, что они подвергаются насилию, по двум главным причинам: «Во-первых, женщина берет ответственность за все, что происходит, на себя. Во-вторых, ей мешает стыд. Пока женщина молчит о том, что происходит в ее семье, это оружие ее обидчика. Когда она начинает говорить о насилии, это становится ее оружием, — но этот барьер женщине переступить очень сложно, кажется, что весь мир ее осудит».
Просьбы о помощи
В ежедневной деловой газете «Ведомости» Оксана Гончарова проработала почти 12 лет, сотрудничала с РБК. На сайте издания и сейчас хранятся ее публикации в разделах «Карьера» и «Менеджмент». В июне 2017 года Гончарова стала руководителем отдела в креативном PR-агентстве TrendFox, проработав в занимаемой должности два года. На момент трагедии Оксана Гончарова сотрудничала с «Авито» — писала тексты по своей основной тематике.
В ночь на 26 декабря 2020 года, за полтора года до трагедии на странице Оксаны Гончаровой в Facebook (принадлежит компании Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена) появились странные посты, вспоминает бывшая коллега Ольга Павликова: «Оксана просила о помощи. Это увидели клиенты нашей компании, которые были у нее в друзьях. Они позвонили мне и сказали, что происходит какой-то ужас. Мы нашли адрес Оксаны и начали звонить в полицию, говорить, что женщину убивают. Нам с издевкой отвечали: «Сегодня все дружки Оксаны позвонят или не все?» Кажется, тогда никто на помощь не приехал. Полиция на вызовы к ним уже перестала реагировать».
Утром следующего дня Гончарова удалила все эти посты и написала: «Друзья, я всех перепугала вчера. Ситуация у меня действительно сложная, и надо отдать должное полиции — они мне много раз помогали. Дело в другом. Если я посажу этого ублюдка (у меня уже есть дело в суде) — ко мне в квартиру влетит бутылка. Зимой. Разбитое окно. Дети. Это холод, и это его дружки, которые очень его любят и уважают. Проблема не в одном человеке. Она системная. Но я справлюсь. Клянусь».
МВД отказывало Гончаровой в возбуждении уголовного дела против Самусева как минимум девять раз, начиная с 2014 года (копии постановлений об отказе есть в распоряжении Forbes Woman). Гончарова заявляла, что Самусев угрожал ей расправой, слал угрозы по СМС, хватал за волосы и бил об стену, приставлял нож к горлу, душил, разбивал окна в квартире соседки, куда Оксана убегала от него. В итоге дознаватель полиции заключал, что «в действиях Самусева А.И. отсутствует состав преступления».
Ольга Павликова рассказывает, что уговаривала Гончарову уехать из квартиры, где журналистка жила по соседству с бывшим гражданским мужем, но она отвечала, что ей «мешает ипотека» — расплатиться за квартиру у Оксаны получилось прямо накануне происшествия. «У Оксаны не было живых родственников, ей было не к кому уйти. Еще и трое детей, всех содержит она, — говорит Павликова. — В последнее время Оксана часто просила найти ей временное жилье. Когда мы с коллегами в сентябре наконец-то нашли его, то не смогли ей дозвониться. Потом дозвонились Пете (сыну). Оказалось, что мы не успели».
Смерть или тюрьма
В России за домашнее насилие не предусмотрена уголовная ответственность. Соответствующий законопроект не принят даже к рассмотрению. Кроме того, в 2017 году были декриминализированы побои — это преступление стало считаться административным правонарушением, если было совершено впервые. Некоторым женщинам приходится годами терпеть избиения и угрозы, иногда дело доходит до настолько опасных для жизни ситуаций, когда защититься без последствий для себя или агрессора уже не получается. Отсюда и печально известные истории о самообороне, в результате которых случается так, что автор насилия погибает, а женщину судят за убийство.
Журналисты «Медиазоны» (издание внесено в реестр СМИ-иноагентов) и «Новой газеты» в 2019 году проанализировали более 4000 приговоров с 2016-го по 2018 год и выяснили, что четыре из пяти женщин (79%), осужденных за умышленное убийство (ч. 1 ст. 105 УК), защищались от домашнего насилия; в 97% случаев орудием убийства был кухонный нож.
С 2011-го по 2019 год среди всех убитых в России женщин жертвами домашнего насилия были 65,8%, а в 2021 году — 71,7%. Ситуацию усугубила пандемия: из-за самоизоляции парам приходилось много времени проводить друг с другом, и женщины оказались запертыми дома с насильниками. От рук партнеров в России погибают 92% жертв домашнего насилия, выяснил Консорциум женских НПО. Он же, изучив приговоры по тяжким преступлениям, узнал, что за 2020 и 2021 годы от домашнего насилия погибли 2680 женщин.
Убившие партнера женщины все-таки могут надеяться на оправдание. Галина Котова из Владивостока ударила мужа ножом, когда тот душил ее. Она провела в СИЗО 10 месяцев, была приговорена к трем годам колонии, но суд второй инстанции оправдал ее. Татьяне Воробьевой из Волгоградской области назначили два года колонии за то, что она ударила нетрезвого сожителя ножом в грудь после того, как он напал на нее, начал избивать и душить. Верховный суд отменил предыдущие решения судов и прекратил уголовное дело в отношении Воробьевой.
Самое громкое дело о домашнем насилии — дело сестер Ангелины, Марии и Крестины Хачатурян, которые, по версии следствия, в 2018 году убили своего отца Михаила Хачатуряна, напав на него с ножом, когда он спал в кресле. Они признали свою вину и рассказали о многолетнем физическом и сексуальном насилии со стороны отца. Несмотря на это, следствие предъявило девушкам обвинение в убийстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору. По этой статье сестрам может грозить до 20 лет лишения свободы. Процесс стал резонансным, после чего на него обратила внимание Генпрокуратура. В декабре 2020 года прокуроры отказались утверждать обвинительное заключение следователей и обязали Следственный комитет переквалифицировать «убийство» на «необходимую оборону». Через несколько месяцев, в марте 2021 года, СК возбудил уголовное дело в отношении их покойного отца, а в августе 2021-го сестер Хачатурян признали потерпевшими, постановив, что из-за жестокого обращения у них развилось посттравматическое стрессовое расстройство. Но пока их собственное дело так и не переквалифицировано.
Как объяснил Forbes Woman адвокат Ангелины Хачатурян Алексей Липцер, главная сложность в переквалификации дела об убийстве в самооборону состоит в том, что «у нас следствие исходит из того, что надо возбудить дело по максимально тяжкой статье, а «потом разберемся». К сожалению, это приводит к тому, что в дальнейшем следователи просто боятся изменить статью на менее тяжкую или переквалифицировать обвинение, потому что считают, что их заподозрят в каком-то своем интересе».
Возбуждение дела сразу по тяжкой статье — это еще и механизм давления, рассказывает Липцер: «Так есть возможность определить человека в СИЗО, где проще вынудить дать признательные показания. По-хорошему, надо разбираться в том, что предшествовало событиям, какой вред был причинен лицу перед его действиями, насколько этот вред был систематичным и опасным. В том числе с помощью судебно-психиатрических экспертиз».
У Оксаны Гончаровой есть шанс выйти на свободу, считает ее адвокат Александр Гаранин: «У нее были телесные повреждения, они зафиксированы в материалах уголовного дела. Личность умершего тоже заставляет желать лучшего: он был осужден трижды. Мы можем говорить о том, что Оксана реально осознавала угрозу своей жизни и здоровью».
Но Алексей Липцер настроен пессимистично: по его словам, переквалификация дел об умышленном убийстве в самооборону происходят крайне редко, и ситуация, в которой оказалась Оксана Гончарова, тяжелая: журналистке грозит от 7 до 15 лет заключения.
Редакция Forbes Woman написала письмо Оксане Гончаровой в СИЗО. После получения ответа, с разрешения Гончаровой, письмо будет опубликовано.
