Такая забота о гражданах со стороны Росздравнадзора не случайна – в последние недели дефицит лекарств в аптеках, кажется, достиг апогея. В официальной рознице уже не найти даже такие нехитрые средства, как ибупрофен или амоксиклав. В Росздравнадзоре, впрочем, призывают не паниковать, уверяя, что задержки с поставками временные. Вот только «временное отсутствие» того же амоксиклава, перебои с поставками которого начались ещё в октябре прошлого года, даёт все основания полагать, что скорого возвращения лекарств в аптеки не предвидится.
Из аптеки на барахолки
Неудивительно, что поиск необходимых лекарств сегодня всё больше перемещается из аптек в соцсети. «ВКонтакте» пестрит объявлениями о купле-продаже непонятно куда и почему исчезнувших детских свечей ибупрофена и амоксиклава. Изначально провизоры в аптеках сообщали, что препарат вроде как находится на перерегистрации, с этим и связано его отсутствие. Чуть позже появилась версия о том, что амоксиклав-де весь раскупили в связи с объявленной частичной мобилизацией: популярный антибиотик широкого спектра действия советовали иметь в солдатской аптечке. Заодно высказывалась даже версия о том, что на глобальном рынке наблюдается дефицит действующей субстанции, отчего нарастить производство пока не получается. Однако с того времени прошло уже почти пять месяцев, но антибиотик в продаже так и не появился. В январе стало известно о том, что из аптек пропал тамоксифен – препарат необходим для лечения рака молочной железы. На это в Минздраве отрапортовали, что в 2022 году в гражданский оборот было выпущено около 953 тыс. упаковок лекарства, 189 тыс. из которых выпустили в декабре. Тем не менее лучше от этого не стало.
Вот и относительно ибупрофена в форме суппозиториев звучат такие же успокаивающие заклинания чиновников. В Минпромторге сообщают, что по состоянию на 8 января в аптеках и у дистрибьюторов находится 14,9 тыс. упаковок. Почему же в таком случае препарат невозможно купить?
На самом деле ни Минздрав, ни Минпромторг, ни Росздравнадзор не лукавят, когда говорят о том, что ничего экстраординарного на рынке не происходит. Это на самом деле так – ни мобилизация, ни санкционная война, ни наступивший сезон гриппа и ОРВИ не являются главными причинами исчезновения из продажи того или иного препарата.
В теперь уже далёком и спокойном 2019 году произошла весьма показательная история. Тогда в СМИ и соцсетях начала появляться информация об исчезновении из продажи преднизолона – он используется для лечения аллергии, воспалительных и аутоиммунных заболеваний. Преднизолон производят в том числе и российские производители, и стоит он всего 150–200 рублей за упаковку. При этом в 2019 году не было ни одного фактора, который бы мог повлиять на исчезновение такого средства из продажи. В итоге Минздрав выпустил пресс-релиз, в котором сообщалось, что ничего страшного нет и отечественные производители полностью покрывают внутренние потребности рынка в преднизолоне. И только к осени, когда препарат в аптеках так и не появился, в ведомстве представили другую версию событий: оказалось, что на рынке остался всего один производитель, выпустивший 1,4 млн упаковок преднизолона. Тогда как потребность рынка составляет более 2 миллионов.
Выходит, что ни в Минздраве, ни в Росздравнадзоре не знают, сколько тех или и иных препаратов нужно стране? Удивитесь, но так и получается. Именно поэтому постоянными причинами дефицита являются то несостоявшиеся торги на госзакупках, то внезапная перерегистрация, то исчезновение препарата из реестра.
Воротилы госзаказа
Творцы нынешнего лекарственного кризиса на самом деле давно известны. А сам кризис – это лишь нежелательный побочный эффект работы государственной системы, созданной в далёком 2010 году.
Главой Минздрава тогда была Татьяна Голикова, ныне продолжающая в должности вице-премьера курировать социальную сферу, в том числе и здравоохранение. Именно при Голиковой был принят закон о лекарственном обеспечении, а также введён список жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП). Тогда объяснялось, что он создаётся для того, чтобы гарантированно обеспечить граждан жизненно важными лекарствами. Однако по факту этот список больше «жизненно необходим» фармолигархам, поскольку именно исходя из перечня ЖНВЛП осуществляются госзакупки. Но есть нюанс. Цены на гостендерах обычно очень низкие, поэтому участвовать в торгах производителям зачастую просто невыгодно. Именно поэтому все последние годы лекарства стремительно продолжают исчезать.
Выстроенная система идеальна для того, чтобы на продаже лекарств зарабатывал только определённый круг производителей, продвигая при этом только строго определённые препараты. Но если речь идёт именно о качественном лекарственном обеспечении, такой механизм, очевидно, работать не может. Впрочем, отказываться от него в Минздраве явно не планируют. Пресловутый список ЖНВЛП позволяет Минздраву отчитываться о том, как они блюдут интересы потребителей и не позволяют зарвавшимся производителям повышать цены.
В 2010 году, когда эта система только начинала создаваться, против неё активно возражал тогдашний глава Росздравнадзора Николай Юргель. За что, как уже рассказывала «Наша Версия», он в итоге лишился должности. Выстраивать всю систему госзакупок и списка ЖНВЛП взялся Михаил Мурашко, в 2013 году ставший и.о. главы Росздравнадзора, а спустя два года официально возглавивший службу. Примечательно, что использовать список ЖНВЛП начали фактически с приходом Мурашко, которого уже тогда многие прямо называли человеком Голиковой. Повышенный интерес к системе госзакупок будущий глава Росздравнадзора проявлял, ещё будучи в должности министра здравоохранения Республики Коми. В 2010–2011 годах он даже едва не вляпался в громкий скандал, связанный с завышением цен при госзакупках томографов. Тогдашний президент Дмитрий Медведев даже выделил минздрав Коми как самый проштрафившийся, поручив наказать виновных. Правда, в итоге Михаил Мурашко проходил по делу только как свидетель, выступив в суде в пользу главного обвиняемого – начальника Главного управления материально-технического обеспечения здравоохранения республики Сергея Кончица. В результате скандал замяли, и сухим из воды вышел не только Мурашко, но и сам Кончиц. Похоже, что ценные качества регионального чиновника по организации госзакупок оценили в столице, что позволило Михаилу Мурашко оказаться на месте руководителя Росздравнадзора, а затем и в кресле главы Минздрава, продолжая трудиться под руководством главного автора медицинских реформ – Татьяны Голиковой.
Конкретно
Чтобы лекарство попало в продажу, должно сойтись сразу несколько факторов, при этом зачастую не имеющих никакого отношения ни к рыночном механизмам, ни даже к здравому смыслу.
Во-первых, чиновники должны объявить тот самый тендер. Учитывая их незнание потребностей рынка, этот фактор становится чистой лотереей. Скажем, амоксиклав производит в том числе и «дружественный» г-же Голиковой «Фармстандарт» Виктора Харитонина. Однако о необходимости нарастить производство, похоже, никто не задумался. Во-вторых, объявленный тендер должен иметь привлекательные условия для участия. Привычная ситуация: препарата нет на рынке, тендеры проводятся один за другим, но ни одного участника нет. Причина – слишком низкая цена.
Важный нюанс: препараты внесены в список ЖНВЛП не по названию, а по действующему веществу. Так что если препарат в списке, то выйти с ним на свободный розничный рынок, не обращая внимания на государственное ценовое регулирование, производитель всё равно не может. Получается, чтобы производить пилюли и иметь прибыль, фармкомпании нужно не просто получать госзаказы – важно получать их по привлекательным ценам. Или, вернее сказать, чтобы привлечь всех участников схемы?
