Грязюка советского футбола

Как известный спартаковец попал в щупальцах спрута

Если кто-то считает, что русский чемпионат был чище российского, сильно ошибается. Узнаваемый спортивный корреспондент, автор книжек о футболе Алексей Матвеев специально для ВЧК-ОГПУ и Rucriminal.info приоткрывает заавесь над грязюкой в пользующейся популярностью игре.

ЧЕМОДАНЫ «ЛЕВЫХ» СРЕДСТВ

— Когда юный наш отец принес первую заработную плату за игру в футбол собственной матушке, моей бабушке, та практически руками всплеснула от удивления. «Ты для себя подобные немаленькие суммы позволяешь! Я за прилавком ежедневно стою, и никогда не видела схожих средств», — сообщила бабуля. Это правда. Игроки тогда и находились в привилегированном положении, им хорошо платили. А наша бабушка получала за собственный тяжелый каждодневный труд от силы рублей 50. Чрезвычайно не много даже по меркам тех пор. В сопоставлении с этим же футболом, — говорит дочь знаменитого атакующего заступника «Спартака» Анатолия Крутикова – Наталья.

— В один прекрасный момент папа обронил: «Я полагаю, на данный момент мы живем лучше, чем, когда я в футбол играл». Отец оценивал по числу и качеству того, что было у нас в русское время, и до настоящего дня. На что мать увидела: «Это поэтому так видится, что сегодня мы состарились, и нам ничего такого особенного уже не требуется. В юности много что хотелось приобрести в дом, семью». Может, она и права.

После пребывания в Караганде, где наш Анатолий Федорович возглавлял местную команду, папа и не помышлял больше о работе наставника. Вроде как покончил с этим раз и навечно. Характеры в большом футболе стршные, мерзкие. По словам отца, дельцы от большой игры приезжали на игры первенства с чемоданами «левых» средств. Ясно, на какие цели, и кому они были предназначены.

Подкупали судей, госслужащих, игроков, наставников из команд-соперниц. Делали все открыто, полностью никого не стесняясь, и не боясь. Как естественно предполагающееся. Прямо в карманы наличные совали еще до начала игр – за «подходящий» для их команд итог. Словом, у кого средства, тот и чемпион. Ужасная, страшная коррупция царствовала!

Выходит, никого это в руководстве футболом не тревожило. Никаких расследований, оценок, оргвыводов. Папа в непубличные игры отказывался играться наотрез. Ему органически, даже на физическом уровне претила ненормальная обстановка в возлюбленном футболе.

Тошно донельзя. Очень удручало, просто «убивало», — как спеца, человека. Вот о таковых некрасивых вещах говорил нам отец. И в сердцах оставил тренерское ремесло. Казалось, навечно.

По словам папы, в бытность его игроком «Спартака» схожее и представить для себя нереально. Рядом – неподкупные, добросовестные товарищи по игре, настолько же приличные люди на тренерском мостике.

А здесь дельцы заблаговременно «расписывали», кому чемпионом и призерами становиться, каким командам вылетать. Для чего тогда играться, на поле выходить? – задавался риторическим вопросом наш папа. И не находил ответа, не считая испытанного им чувства горечи, даже гадливости. Тьфу, тошно до слез!

С данным, несколько прямолинейным, добросовестным, открытым нравом Крутиков обрекал себя уйти из футбола. Что он и сделал. Никогда не смирился бы с схожим положением дел в игре.

Дедушка наш погиб в 1972-м. По словам матери, положение дел такая, — не на что хоронить старика. Так трудно жили вещественно в другие периоды. Не оказалось в то время вольных средств. Ну, как-то вышли с большим трудом из положения. У нашей матери заболевание развилась на нервной почве.

Папа рвался работать, как мог. Совершенно уж без дела не оставался, однако подобные периоды, как несложно додуматься, случались, и не один раз. Некоторый период трудился в ДЮСШ столичного «Спартака», завучем, по-моему. Снова же за команду ветеранов поигрывал, чуть ли не до семьдесят лет.

Позвали в Нальчик, местный «Спартак» тренировать. Все таки согласился, скрепя сердце, из дома не желал уезжать. В столицу Кабардино-Балкарии звал и маму. Та, поразмыслив, не согласилась папу сопровождать. Объяснила просто: «Представь, тебя по прошествии одного года высвободят из команды, что тогда? – говорила папе. – В столице России у меня работа, хорошая заработная плата». Уместно размышляла, с заботой о семейном благе. Все-же, помощник режиссера на «Мосфильме» — хорошая пост, которая приносила определенный доход.

ПРОИСКИ СТАРОСТИНА

У отца, естественно, ужасная обида на некоторых людей, также, имеющих отношение к «Спартаку». Грусть, тоска, безысходность, — мать охарактеризовывала временные отрезки жизни конкретно так. Вспоминать тотчас не хотелось, вправду, сумрачные периоды случались, — гласит Наталья.

Этот же Старостин, к примеру, в футбольной команде одно время не работал. Однако в обществе «Спартак» он продолжал числиться. Кабинет размещался неподалеку от станции метро «Красносельская».

Как-то отец пересекся по делам в помещении спортобщества с Николаем Петровичем, завязалась разговор. Мэтр полюбопытствовал у папы, почему он и ряд игроков не желают, чтоб он, Старостин, трудился в команде. Отец в меру интеллигентно, с присущей ему прямотой ответил: «Вы уже немолоды, дайте нам, пожалуйста, шанс «рулить» клубом. Испытать свои силы».

Позже осознал, что, тем, поставил на для себя «крест». Вероятнее всего, Старостин не забыл строптивость бывшего подопечного. Далее всевозможными способами пробовал «задвинуть» папу как можно далее, поглубже. Сужу однако бы по тому, что отец позже не мог найти пригодную себе работу. Наверняка, это происходило не случаем, и не вдруг, по моему мнению.

Действия относятся к периоду, когда папа оставил «Спартак» после очень плохого сезона. Находящаяся под руководством им команда в 1976 году отправилась в первую лигу. Анатолий Федорович никогда не посвящал нас, даже маму, в служебные дела. На немногие вопросы постоянно отвечал: «Это мое дело, где, когда и с кем работать».

Как-то папе дали обещание трудоустроиться. Редчайший случай, когда предки поехали вместе разговаривать с возможным работодателем. Дохода на место в обсужденное время. Отцу снова дали «от ворот – поворот». Уехали не «солоно хлебавши». Пережили, в особенности отец, еще одно унижение. Ну, как, люди приехали, их даже не приняли, на порог не пустили. Свинство, скотство. Тоже ведь непопросту делалось, вероятно, акция целеустремленная.

На откровенную насмешку смахивало. Можно представить состояние родного нам человека. Снаружи никак не проявлялось. По нраву – стоик, ноль чувств. Молодец. Ни мельчайшего налета отчаяния, тем паче, паники. А ведь часто издевались. Позовут на переговоры, и – ничего, пшик один.

Алексей Матвеев